Вступление.

Близится час распростертых объятий
Для различенья несхожих понятий.
Чтоб не ушли в никуда ниоткуда
Стихотворения доктора Вуда.

Слизень и селезень.

Прыгнув с насеста и идя по жизни,
Думает селезень мысли о слизне.
Слизень о селезне думает тоже,
Только их мысли очень несхожи.

Белуга и белуха.

Белуха с белугой сравниться могли бы -
Крошечный кит - с огромною рыбой.
В этом порядке, не наоборот,
Пусть даже белуха белугой ревет.

Комар и кальмар.

Недопустимо для млада и стара
Не различать комара и кальмара.
Сила в движенье приводит активное
Этих - подъемная, тех - реактивная.

Самка и сумка.

Очень непросто понять на рисунке
Взаимосвязанность самки и сумки -
Ни постромка не найдете, ни лямки
У самчатой сумки сумчатой самки.

Кот и крот.

Коты и кроты нам являют пример
Важности буквы, известной как "Р".
Аналогично, похожи немножко
Киса и крыса, кошка и крошка.

Тюлень и олень.

Вспомни, оставив зазнайство и лень,
Чем непохожи тюлень и олень.
Учит нас мудрость былых поколений:
Море оленей - не суша тюленей.

Спрут и Пруст.

Прямо признаем, что очень негусто
Важных различий у спрута и Пруста.
Спрута, однако, назвав осьминогом,
С Прустом его различаем во многом.

Мангуст и лангуст.

Если раздался звук костного хруста
Из-под куста - ожидайте мангуста.
Панцирь лангуста - скорее причина
Хруста зубов под напором хитина.

Баран и варан.

Остров Комодо. В горах -тарарам.
Гордо гарцует баран по горам.
Следом варан неустанно крадется:
"Может, к обеду различье найдется?"

Дряква и брюква.

Несоответствие духа и буквы
Явит сравнение дряквы и брюквы.
Ментором служит латынь нам отменным -
Спутать попробуй турнепс с цикламеном!

Змей и змий.

В чаще, в степи, на камнях и на пляже
Змей эффективным покрыт камуфляжем.
По неизвестным науке резонам
Змий мимикрирует только с газоном.

Кокос и крокус.

Неудивительно, если на нос
Свалится с пальмы крупный кокос,
Если беспечно в траве под кокосом
Крохотный крокус нюхаешь носом.

Белка и булка.

С белкой и булкой такая картина:
В булке пышнее всего середина.
Белка, снующая в гуще куста
Много пышнее в районе хвоста.

Алгоритм и логарифм.

Сверх меры не следуя в логике рифмам,
Сумей различить алгоритм с логарифмом.
У одного - Аль Кваризи основа;
Греческий логос и ритм - у другого.

Евреи и гои.

Веяний модных основы усвоив,
Не перепутай евреев и гоев.
Сколь ни заманчива эта идея,
Что несть, мол, ни эллина, ни иудея.

Коза и стрекоза.

Взглядом с козой повстречавшись невольно,
Поймешь, что зрачки ее прямоугольны,
Горизонтальны и синего цвета.
Глаз стрекозы - что-то вроде букета.

Мышка и мушка.

Большею частию тихи, как мышки
С мушкой знакомые непонаслышке.
Ходят под мушкою, горды и рады,
Те, что под мышкой держали приклады.

Заключение.

Не избежали - печален сей случай -
Мы суффиксально-флективных созвучий;
Зато украшают вудовы стансы
Аллитерации и ассонансы.

Хельминги.

Фокстрот.

Мучаясь мозолью,
Мужики и жены
Перли по паркету
В ритме лисьей рыси.

где "лисья (fox-) рысь (-trot) = foxtrot =фокстрот.

Конкурс скульпторов.

Глиноскальду скалы -
Словеса по весу.
Вылеплено лепо -
Чуваки кончали.

где "глиноскальд" = скульптор.

Без названия:)

Не течем мы речью -
Ухо духа сухо.
Надо-бы надыбать
Браги, бедолаги.

где "ухо духа" = отверстие дыхания = горло.

Виса.

Производственная травма садовника.

Враз обезобразила
Сада лик княгиня.
Яростно принцесса
Крюк в скулу воткнула.
Хахаль не от похоти
Храбро к богоравной
Рвался, а заради
Денег. - Елки - палки!

где "сада княгиня" = королева сада =роза
"принцесса" - то же
"богоравная" - то же
"крюк" = шип
"хахаль" = ухаживающий за - = садовник = я

Who will go drive with Fergus now,
And pierce the deep wood's woven shade,
And dance upon the level shore?
Young man, lift up your russet brow,
And lift your tender eyelids, maid,
And brood on hopes and fears no more.

And no more turn aside and brood
Upon love's bitter mystery;
For Fergus rules the brazen cars,
And rules the shadows of the wood,
And the white breast of the dim sea
And all dishevelled wandering stars.

Зов Фергуса
У.Б.Йейтс

Кто пустится со мною вскачь
Пронзить сплетение ветвей
И танцевать на побережьи?
Подруги, позабудьте плач!
Опомнись, юноша, не смей
Гадать о страхе и надежде!

Довольно, спрятавшись, гадать,
В чём суть любовных горьких грёз -
Мои - волн моря белый строй
И леса тень и благодать,
И грохот бронзовых колёс,
И беспокойный звёздный рой!

WHY should I blame her that she filled my days
With misery, or that she would of late
Have taught to ignorant men most violent ways,
Or hurled the little streets upon the great,
Had they but courage equal to desire?
What could have made her peaceful with a mind
That nobleness made simple as a fire,
With beauty like a tightened bow, a kind
That is not natural in an age like this,
Being high and solitary and most stern?
Why, what could she have done being what she is?
Was there another Troy for her to burn?

Винить ли мне её за то, что напоила
Она несчастьем все мои часы,
Невежественный люд жестокости учила
И бросила б трущобы на дворцы,
Когда б их жадность уравнялась их делами?
Но что смогло бы умиротворить
Ум благородный и простой, как пламя
И красоту, что дням, таким, как наши - не вместить, -
В уединении горящую суровом,
Воздетому подобную мечу?
Какой удел средь нас ей был бы уготован?
Сжечь Трою для неё нам было-ль по плечу?

Cum sit enim propriem viro sapienti
Supra petram ponere sedem fundamenti
Stultus ego comparor fluvio labenti
Sub eodem tramite nonquam permanenti.

Feror ego veluti sine nauta navis
Ut per vias aeris vaga fertus avis
Non me tenent vincula non me tenet clavis
Quero mihi similes et adjungor pravis

Mihi cordis gravitas est videtur gravis
Jocus est amabilis dulcecorque favis
Quiquid Venus imperat - labor est suavis
Que nunquam in cordibus habitat ignavis

Via lata gradior more juventutis
Implicor et vitiis immemor virtutis
Volupatis avidus magis quam salutis
Mortus in anima curam gero cutis.

Гневом яростным горя, горестно горюя,
Самого себя коря, мыслям говорю я:
Я из праха сотворен, тлен - моя стихия;
Ветер гнет - уподоблен стебельку травы я.

Если верно, что мудрец на скале построит
Дом, и, чтоб скалы достичь, он годами роет,
То как бешеный ручей мчусь я сквозь пространства -
Незнакомо дураку счастье постоянства!

По волнам ношусь как челн, веслам непослушный,
Как снегирь, что заплутал на путях воздушных.
Недоступен я цепям, неподвластен сводам -
Мне подобных я ищу, знаюсь с разным сбродом.

Тяжесть сердца моего тяжело-свинцова,
Труд Венеры исполнять - сладко, хоть не ново.
Мчать на полных парусах, рыться в рыжих гривах -
Никогда любовь в сердцах не живет ленивых!

По дороге столбовой я гремлю костями
Добродетель позабыв, обуян страстями.
На услады разменяв здравую натуру,
Омертвев душой, свою берегу я шкуру.

The fat cat on the mat
may seem to dream
of nice mice that suffice
for him, or cream;
but he free, maybe,
walks in thought
unbowed, proud, where loud
roared and fought
his kin, lean and slim,
or deep in den
in the East feasted on beasts
and tender men.
The giant lion with iron
claw in paw,
and huge ruthless tooth
in gory jaw;
the pard dark-starred,
fleet upon feet,
that oft soft from aloft
leaps upon his meat
where woods loom in gloom --
far now they be,
fierce and free,
and tamed is he;
but fat cat on the mat
kept as a pet
he does not forget.

חתולה
טולקין

אולי חתולה עונג כולה נראית כחולמת
על עכברים שמותרים לה או על שמנת
אך יתכן היא אכן בחלומה שוכנת
שם במדינה בה מינה שאג ולחם
במערות סעד חיות ומעדני אדם.
אריה השוע טפריו פלדה
בקצה הזרוע ניביו בלוע עקוב מדם
או ברדלס ברגל טס כהה מכוכב
אשר לפתע רכות נוחת על מאכליו
והחתולה עונג כולה נמנום מנמנמת
רכה ושמנה מבני מינה
אינה מתעלמת

In Xanadu did Kubla Khan
A stately pleasure-dome decree :
Where Alph, the sacred river, ran
Through caverns measureless to man
Down to a sunless sea.

So twice five miles of fertile ground
With walls and towers were girdled round :
And there were gardens bright with sinuous rills,
Where blossomed many an incense-bearing tree ;
And here were forests ancient as the hills,
Enfolding sunny spots of greenery.

But oh ! that deep romantic chasm which slanted
Down the green hill athwart a cedarn cover !
A savage place ! as holy and enchanted
As e'er beneath a waning moon was haunted
By woman wailing for her demon-lover !

And from this chasm, with ceaseless turmoil seething,
As if this earth in fast thick pants were breathing,
A mighty fountain momently was forced :
Amid whose swift half-intermitted burst
Huge fragments vaulted like rebounding hail,
Or chaffy grain beneath the thresher's flail :
And 'mid these dancing rocks at once and ever
It flung up momently the sacred river.

Five miles meandering with a mazy motion
Through wood and dale the sacred river ran,
Then reached the caverns measureless to man,
And sank in tumult to a lifeless ocean :
And 'mid this tumult Kubla heard from far
Ancestral voices prophesying war !

The shadow of the dome of pleasure
Floated midway on the waves ;
Where was heard the mingled measure
From the fountain and the caves.
It was a miracle of rare device,
A sunny pleasure-dome with caves of ice !

A damsel with a dulcimer
In a vision once I saw :
It was an Abyssinian maid,
And on her dulcimer she played,
Singing of Mount Abora.
Could I revive within me
Her symphony and song,
To such a deep delight 'twould win me,
That with music loud and long,
I would build that dome in air,
That sunny dome ! those caves of ice !

And all who heard should see them there,
And all should cry, Beware ! Beware !
His flashing eyes, his floating hair !
Weave a circle round him thrice,
And close your eyes with holy dread,
For he on honey-dew hath fed,
And drunk the milk of Paradise.

Autumn of 1797 or (more likely) spring of 1798.

КУБЛА ХАН
С.Т. Кольридж

Хан Кубла огласил благую весть:
Шатру Услад быть возведённым вскоре.
В те времена Священный Альф струился здесь -
В пещерах льда, что смертному не счесть
Текла река в безрадостное море.

Тотчас две-на-пять вёрст земли
Стеною прочной обнесли
И развели сады - источник благовоний
В сиянии извилистых лиан,
И вековечный лес на древнем склоне
Стоял стеной вкруг солнечных полян.

Но то ущелье, что наискосок
По склону море кедров рассекало!
Суровый край! Священный, колдовской -
Как тот, где под ущербною луной
О демоне Тамара тосковала.

И в том ущельи с клёкотом осиплым -
Словно самой Земли дыханьем хриплым,
В неистовом бурленьи беспрестанном
Река вскипала яростным фонтаном.
Обломки скал шатром вздымались, как щепа,
Иль мелкое зерно из-под цепа,
И в этой пляске скал от века к веку
Фонтан на миг взметал Святую Реку.

Петляя между кедров и полян,
Пять вёрст Священный Альф струился здесь
Вплоть до пещер, что смертному не счесть
И низвергался в мёртвый океан.
И в этом шуме слышал хан, как в старину,
Слова Ушедших, предвещавшие войну.

Тень Шатра плыла по волнам,
Где смешеньем равных мер
Доносился в мере полной
Шум фонтана и пещер.
О, это было чудо хоть куда -
Шатёр из солнца и пещеры льда!

Девушка с лютней
- виденье из сна -
Из Абиссинии родом.
Про горы её народа
Пела, играя, она.
Если вновь я услыхал бы
Тот напев и звуков строй,
Такой восторг меня объял бы,
Что громкой, долгою игрой
В небе бы воздвиг Шатёр я!
Шатёр из солнца! Пещеры льда!

И, слыша, все узрели б вскоре,
И возопили: Горе! Горе!
Горят глаза его! И волосы - как море!
Чертой обвей его кругом!
Взор опусти смущённый долу!
Он от плодов вкушал медовых.
Он Рая вспоен молоком.

Не избежали - печален сей случай -
Мы суффиксально-флективных созвучий;
Зато украшают вудовы стансы
Аллитерации и ассонансы.

Хе-хе, похоже что избежали, уж очень захотелось наверное :-))))