На Тверском бульваре сегодня
Я Ангела повстречал.
Весь в золотых лучах,
Он спросил меня:
Что ты делаешь в городе, дитя?
В городе?
Что я делаю в городе, ангел?
Я дышу его дымом,
Потешаю толпу,
Полицейской машины спешу мимо,
Особенно имея на кармане.
Я прихожу домой, ангел,
В городе у меня дом, мой, ха-ха,
Смотрю в зеркало,
Дома у меня зеркало, ло, ха-ха,
И смеюсь, ха-ха-ха.
А Лесли смотрит на меня
И улыбается.
Мы отправляемся гулять
И нам гуляется.
Мы писаем на лавку,
И бабушки ругаются,
И мы улыбаемся и удаляемся,
Помахивая хвостом.
И я смотрю сверху
На деревья, дома, на землю, на нас,
Словно в последний раз.
И мокрое железо гаражей
Почему-то пахнет Смертью.
В недрах города всегда присутствует Она
И иногда поднимается со дна,
Чтобы напомнить о себе.
И я прихожу домой
И наполняю дом дымом, музыкой и собой.
И приходят люди, и наполняются всем этим
И, наполнившись, уходят.
И мы остаемся одни -
Сын Человека и Сын Собаки.
И мы смотрим друг на друга
И улыбаемся.
И нам не надо слов.

И вот сумерки, и вот Зима.
И вот горячий чай и холодная постель.
И вот долгие ночи и безысходно серые утра.
И вот черствый черный хлеб и моя Юность,
И моя Надежда, моя Вера и Любовь.
И мой Космический Холод
Где-то в области затылка.
И Химическая Война
Вновь и вновь
Утро, и кричат вороны,
И сапоги мои стоят одиноко
В сером свете.
И я придаю им смысл,
И мы идем гулять.
Город еще спит,
Пока некому нас ругать.
И волосы наши легки на холодном ветру,
И в предрассветных сумерках
Мы встречаем среди деревьев Ангела.
Он весь в золотых лучах,
И мне кажется, я где-то его уже встречал.
И я говорю ему:
АНГЕЛ, ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ В ГОРОДЕ?
1983

Нет, ты не умрешь, как герой, -
Подохнешь ты, как скотина,
И демоны с глазами кретинов
Ненастной ночною порой
На помойку тебя отнесут.
И не будет рыдать гобой,
Шелестеть не станет осина,
Героическая ты скотина,
Над твоей пропащей душой.
А впереди будет Суд.
1988

Когда в какой-нибудь ненастный вечер,
Когда льет дождь, и за окном стучит
Карнизом жестяным холодный ветер,
Досужий телефон тебе сообщит

О смерти одного из нас с тобою,
Которых оставалось только двое,
То неужели ты, мой старый друг,
Поверить согласишься в этот слух?

И если ты меня увидишь в гробе,
Увидишь, как меня закроют в нем,
Знай - эти люди, видно, в злобе,
Но после пожалеют обо всем.

Когда они начнут над гробом распинаться,
Надеюсь, у тебя достанет такта рассмеяться.
1992

Как случилось, что стал я тем самым,
Кто живет и живет непрестанно?

Постоянно я уезжаю,
Постоянно я приезжаю,
А потом я опять уезжаю,
А затем я опять приезжаю.
Но зачем, зачем - я не знаю,
Я живу и живу непрестанно.

Жил я в старом Йорке и в Новом,
И в обоих Иерусалимах,
И везде-то был я как дома,
И везде мне фортуна катила.
Но зачем, зачем - я не знаю,
Постоянно я уезжаю,
Постоянно я приезжаю,
Как случилось, что стал я тем самым?
1993

Вспомним-ка, друг мой, Нору.
А чего ее вспоминать?
Нора - любая девка,
У которой глаза голубые.

Подумаем, друг мой, о Норе.
А чего о ней, друг мой, думать?
Нора - любая девка,
У которой красивые ноги.

Забудем-ка, друг мой, о Норе.
А как нам о ней забыть?
Нора - любая девка,
У которой...
1994

Ничего-то ты, Коломбина, родная,
Не знаешь,
Где найдешь и где потеряешь.
В голове у тебя, Коломбина,
Одна требуха,
Субпродукты из птицы
И сущие потроха.
Вся наука твоя,
Сучья ты Коломбина -
То Арлекина в Пьеро
Превращать,
То Пьеро в Арлекина.
1994

Мне в тебя не влюбиться,
Хоть собою ты так хороша -
Пугачеву ты любишь,
Я Битлз не в силах забыть.
Сомневаешься ты, что бессмертна душа
И на нищих на улице злобно шипишь,
"Если я стану нищей - мне никто не подаст," - говоришь.
Представляю, как ты в своей норковой шубе стоишь
В переходе подземном, холеную руку тяня,
Сомневаясь в бессмертьи и Пугачеву любя.
А проклятые нищие подло обходят тебя,
Ни один не подаст, хоть собою ты так хороша.
1999

Все изменилось и никто теперь
В меня на улице не тычет пальцем, ухмыляясь,
Милиция совсем не пристает,
А разве только честь не отдает,
Урла интересоваться мною перестала,
Как их, бывало раньше, моя шляпа доставала.
Выходит правда я не юноша уже,
А, может быть, не в этом дело, - просто,
Мы со товарищи всех приучили,
Не сказать переучили, -
Теперь все ходят в джинсах,
В длинных волосах,
А сколько пидорасов ходит в шляпах, и -
Сказать мне страшно - в техасских сапогах,
Которые они теперь казаками назвали почему-то.
Еще немного, и глядишь меня,
Индейца старого, ковбоя городского
За ряженого станут принимать.
Так что же, изменить прекрасным
Идеалам юности, почерпнутым из песен Битлз, -
Волосы свои состричь и облачиться
В костюм и галстук и "блестящие ботинки ФБР"?
Зачем же жизнь тогда я прожил
В борьбе со всеми неустанной
За право быть самим собой,
А не таким,каким я должен быть был,
По мнению советской гильотины?

Ну что ж, я победил,
Империя, на голову которой,
Я призывал отмщение небес
Пала, и не сказать,чтобы "с великим шумом", -
Отнюдь - на удивленье тихо снизошла на нет.
Так что героем революции не стал я, к счастью,
И если мне поставят памятник в грядущем веке,
В Отечестве моем, - то только за стихи мои,
Конечно, при условьи, что их вообще
Когда-нибудь прочтут.
Да, ваше счастье, коммунисты,
Что не дорвался я до пулемета,
А то бы я припомнил вам и Осю с Даней,
И все десятки миллионов, убиенных вами.
Ей-Богу, никудышный из меня христианин,
Пусть Бог простит вас, я вас не прощу.
А, впрочем славы Герострата с вас довольно,
Не буду больше поминать вас словом
Ни хорошим, и ни тем, которого достойны вы.
Мы победили, хоть немалой кровью,
Немного нас в живых осталось,
Как журналистка бойкая сказала:
"Что остается хиппи - только подыхать",
И то как верно - не нам плоды победы:
Свобода слова - тебе, борзой писаке,
Передвижения свобода - та для новых руских
Ворам - свобода воровать,
Нам, старым русским хиппи,
Лишь одна свобода - подыхать
Вместе с народом нашим,

Да будет так - пойдем толпою в рай
Все ветераны войн и городские партизаны,
Бомжи, калеки, психи, наркоманы!

Вот раскричался я, опять заглюковал,
Ведь я стою один на площади Видений,
Куда меня привел мой стремный гений

Все так же пуст мой пыльный пъедестал
А я - самопамятник любимому себе
Опять к нему пришел в одном белье,
И мстится мне, что я кричу,
А я - я даже не шепчу,
Ведь голос хриплый мой
Стал тише дурочки глухонемой,
К тому ж убитой и зарытой в землю
И я один ему все так же внемлю.

Час моего триумфа так и не настал,
Никто и никогда нигде меня не ждет,
Лишь ангел мой все так же тихо слезы льет
Внимая бреду моему, который снится мне
Последнему из хиппи на Луне.
2000