Кабарожки

Кабарожка кабарожке
Говорила поутру:
У тебя такие рожки,
Я от зависти помру

Кабарожка кабарожке
Отвечала вечерком:
У тебя такие ножки
Можно бегать босиком

Только если кабарожек
Поздно в лес пускать одних
Даже рожек, даже ножек
Не останется от них

Как-то раз один петух
Продал свой прекрасный слух
Трясогузке за лопух
И за червяков за двух
С той поры он не поет,
Только по утрам орет,
Только крыльями трясет,
И о землю лапой бьет

Дверь скрипит на черный ход
Это входит черный кот
Черный кот во тьме мяучит,
Рыбий хвост он мучит, мучит.
Новый день опять встает
Кот уходит в черный ход
Где средь полной темноты
Ходят прочие коты

Что-то стукнуло в ночи
Может, это кошка?
Может это белка
Может это ложка,
Может и тарелка
Может, это ласка?
Может, гость ко мне?
Может это глазки хлопнули во сне
Может, это сердце бедное стучит?
Дом не отвечает, улица молчит.

День и ночь,

Ночь
С размаху окружила город
Гордо
По карнизу идет ничья кошка
Утра
Еще и в помине нет
Но выкурено уже столько сигарет,
Что вытянуть их в цепочку –
Получился бы минарет
На вершине бы запел муэдзин
Прокуренно- звонкое дзин-дзин
Шелестение шин шипение тормозов
Тихий зов
Подошедшего к постели хирурга-дня
Он, оглушенного ночью, прооперирует меня
Утренняя лоботомия сорок чашек кофе
Рука рука я нога выхожу на прием
Вдвоем
Просыпаться легче, одному – удобнее
Нет никаких лишних предметов на теле
А чего вы хотели
От постели
Нет, мы ничего не хотели
Мы молчали, окруженные ночью
Заключенные в черный квадрат
Брат
Подай водички
В моей глотке пустыня Сахара
Плеснешь водой – поднимаются струйки пара.
Зашипят, засвистят, подсыхая…
День, лехаим!

Человек – кузнец своего горя
Человек – кузнец своего горла
Человек – кузнец своего уха
Человек –кузнец своего брюха.

Именины сердца
День рожденья печени
Отпеванье почек
Похороны тела

Именины сердца
День рожденья утра
Над холодным морем
Траурное небо

Именины сердца
День рожденья солнца
Вождь бессмертных инков
Топит грусть в стакане.

Моя любовь – нелепая старушка,
Перебегает в сумерках дорогу,
Рыдая над утерянной клюкою,
И страшно ей, и хочется покою –
Хотя б на час – но только б не навеки.
И мчится мимо грузовик тяжелый,
Казалось бы пора остановиться…

О где отважный тот геолог,
Что из грязи ее достанет, отмоет в луже, приоденет
И навсегда отпустит в небо

Жизнь катилась арбою-судьбою,
Все швыряло меня под колеса,
Но с земли я вставала – собою
И глаза открывала без спроса.

Жизнь течет, и меняются вехи
Как столбов придорожных мельканье
Все сильнее заметны огрехи
И все тише теперь восклицанья

У детей появляются внуки
Изменяются климат и власти
И в тревоге воздетые руки
Все хотят защититься от счастья.
2002

Когда проснулся я, шел дождь
В потеках серого стекла
Мутнеет день, нацелен в ночь.
Я вспомнил – ты меня ждала

Я побежал быстрей, чем дождь
Я зарыдал сильней, чем гром –
Я понял – ты меня не ждешь
И на замок закрыт твой дом

Я разломал тебе крыльцо,
Я оторвал тебе карниз,
И со стола твое лицо
Скользнуло ласточкою вниз

Я фотографию поднял
Хотел порвать ее в клочки
Но вдруг остыв, пририсовал
Усы, морщины и очки.

И я ушел, и дождь прошел,
И пар поднялся от земли
Мне было очень хорошо,
Когда они за мной пришли.
1989

Грибники воруют пищу у кикимор
Тут на кочках страшно, проходите мимо
Только мох и зелень, только тишь болота
Комариной флейты муторная нота

Выбравшись на волю, городские звери
Не идут из клетки, словно не поверят
Что бывает вечность в каждом перелеске
Что соната спит в кузнечиковом треске.

Что танцуют елки, напитавшись жаром,
Что вокруг себя все можно есть задаром…
Как-то неуютно – и придумав повод,
Вновь забравшись в клетки, уезжают в город.
2004

Было горе от детей
Ныли зубы от сластей
Дохла рыба от сетей
Были дети от страстей.

Дети бросили отца,
Обанкротили купца,
Не поймал рыбак рыбца,
Дуракам же нет конца.
1987

Я все так же бестолково
Говорю кому-то где-то
Что вначале было слово,
А уж после было лето.

И случайные статисты
Этой летней пасторали
Вы хотели тихо, чисто
И слегка перестарались

Пастушок бренчит на лютне,
А пастушка просто в трансе,
Солнце вертится, как блюдце
В спиритическом сеансе.

День пронзен секундной стрелкой
Летний ветер лица лижет
И в воде на дне тарелки
Я лицо твое увижу

Этот странный день рожденья
Обонянья, осязанья
Обернется просто тенью,
Предназначенной к закланью:

Ифигения в Авлиде,
Уподобившись Филлиде,
Скачет, скачет на лужайке
В шортах, тапочках и майке

Так одеты все герои,
увлеченные игрою,
Солнце бродит за горами
Рассыпая пасторали.
1987