Офелия на выставке «Границы Рассудка» в феврале 1981 года.

С художниками, спешившими не отстать от своего времени, у них было мало общего. Подмена глубины мысли терминологическим обскурантизмом не вдохновляла хиппи. Семиотика была для группы «Волосы» дамскими фижмами для нового платья короля. Все рассуждения художественной среды о «значимом» и «значителе» были для Офелии хромы на глиняную ногу своей ложной предпосылки. Потому, что вся эта лукавая мудрость концептуального творчества вытекала лишь только из поверхностного наблюдения Соссюра о том, что слово не имеет ничего общего с предметом. А Офелия всегда была готова этому возразить. Ведь сочетание букв напоминает об опыте знакомства с предметом при усвоение слова. И осмысление искусства с ложных предпосылок не наполняет его содержанием. Поэтому из прямолинейной аллегории бабочки, летящей на огонь в картине Офелии «Вопрос чести», можно было извлечь больше абстрактной эстетики, чем рассудочной иронии.

«Вопрос Чести», холст, масло 100см х 70см, Офелия (С. Барабаш).

Такие вольности во взгляде на искусство государство не поощряло. Если независимые художники не вызывали симпатии у чиновников, то отступники общества нравились им еще меньше. В результате, Юра Диверсант не принимал участие в спорах на открытии выставки лишь потому, что был помещен накануне в психиатрическую больницу. А вскоре после закрытия, Игорь Шаман, гитарист-виртуоз «Второго Дыхания», названный с легкой руки Алексея Козлова «русским Джимми Хендриксом», был арестован.
Предварительно, в интервью Newsweek он признался московскому корреспонденту Альфреду Френдли, что ожидает любой провокации. Но вряд ли догадывался, как скоро во время обыска слуги народа невозмутимо положат ему в пианино свой предлог для обвинения и наказания. Этим последствия выставки в ДК ВДНХ для группы «Волосы» не ограничались. Спустя неделю после закрытия, Лайми был помещен в психиатрическую больницу № 4, «Ганушкино», Чикаго - в п/б № 8, «Соловьевку», а Денделайн получила курс сульфазиновых шоков в п/б № 15. Хотя в моей памяти не сохранилось, где коротал следующие месяцы заточения Манго, подробности из жизни группы «Волосы» мне известны не понаслышке. Осенью 1975-го года я вовсе не случайно имел возможность обмениваться с Чикаго невнятными от аминазина улыбками на прогулках в колодце больничного двора.

Стрелец (Игорь Каменев) в 1975-м году и сегодня

«Небесные Знаки» 1975, дерево, масло, 200см х 90см, Аэросфинкс Террэйн (Сергей Батоврин).

После выхода статьи о художествах группы «Волосы» в декабрьском номере Newsweek, всех упомянутых стали вызывать на беседы в КГБ, и мы сочли за благоразумие скрыться. В те времена над Коктебелем еще стоял дом безногого покровителя художников Юрия Киселева, который слуги народа сожгли в 1984-м. В декабре 1975 года за его наспех сложенными стенами коммуна Офелии укрывалась от государственной немилости. Три зимних месяца между гребнем Кучук-Енышар и подножием Кара-Дага мы чувствовали, почему на этом месте вдали от верхнеюрского побережья Европы, в теплых водах Тетиса, средиземного океана, описаного у Зюсса, кое-где проступали мезозойские острова и атоллы. И пока зимними ночами на ледяном ветру мы дули в деревянные флейты, над нами без хитростей Дедала и без помощи фессалийских чар, на тяге лягушачьих помыслов к совершенству, парили белозубые предшественницы птиц, и летающие ящеры изредка взбалтывали тишину острием несгораемых на солнце холодных крыльев. Подобно им мы собирали мидий и ловили рыбу. Но вместо обедов мы варили жидкие супы из жирных пакетов, захваченных в Москве накануне бегства, и отчетливо чувствовали, как давно причуды мелкого дна, подавшись к небу, впервые показались здесь из воды Таврическими горами. Мы читали по очереди вслух главы «Огненого Ангела» Брюсова и, когда температура в холодном доме падала ниже нуля, мы догадывались, как на этом самом месте на равнинах эоцена между одиноких магнолий, пальм и мирт пешая птица диатрима в безотчетной власти материнства преследовала по лесистой степи трехпалых предков лошадей и носила их в клюве птенцам. Перед ее красотой, страусиной осанкой и птичьей грубостью терялись претенденты на родословие лошади, а мелкие палеотерии и крупные гипарионы были беспомощны, как и мы сами пока исследовали окрестности бывших владений профессора Юнге и ждали, когда Земля приблизится к Солнцу достаточно близко, чтобы о нашем существовании забыли чиновники в Москве.

Диверсант (Ю. Попов)

В 1981-м году нравственный ландшафт Москвы был неприветлив для художественных вольностей. Но все же из моей квартиры были удалены все признаки жилья, и опустевшее помещение на улице Крупской было оснащено признаками выставочной галереи. Выставка «Границы Рассудка» была открыта 23-го февраля в день начала работы 26-го съезда КПСС. Одним из пяти авторов была Офелия. На этот раз наш расчет оказался верным, и в течение съезда никто не препятствовал доступу посетителей на выставку, где картины можно было рассматривать через ряды колючей проволоки, натянутой вдоль стен. Среди языческих страхов и обывательского опортунизма в городе свежевыбритых чиновников такая экспозиция выглядела невероятной дерзостью. Не только вольная выставка, но даже ее посещение казалось публике явлением, которое в границы рассудка никак не помещалось. И все же за девять дней на выставке побывали две с половиной тысячи зрителей. На десятый день доступ на выставку был блокирован слугами народа, а художники оказались под домашним арестом.

«4А или 7Б» 1975, х.м., 120см х 85 см, Аэросфинкс Террэйн (С.Батоврин).

Египетский папирус времен Рамесидов, 13-го века до РХ сообщает, что «зима пришла летом, месяца поменялись местами, часы спутаны». От того, что египетский год был на шесть часов короче астрономического, и до, и после 12-ой династии Египет не успевал повернуться вокруг солнца за срок отпущенный календарному году херихебами, следившими за сохранением традиций. Неточность в шесть часов накапливалась годами до ошибки в несколько месяцев и наконец меняла местами времена года. Подобным образом ошибка в толковании искусства, заметная Офелии еще 35 лет назад, давно остановила развитие художественного выражения. Сегодня мы живем в мире дутых величин и забытых эстетических ценностей. Легко предсказать, что до тех пор пока искусство будет зависимым от рассудочных толкований, а художник - от новизны своих средств выражения, произведения будут лишены творческой индивидуальности, а от их титанической скуки будет ломить скулы.

Творческим методом Офелии было самовозгорание художественного взгляда на действительность. Иногда кажется, что кроме исчезновения произведений и молчания истории о таком взгляде на вещи уже ничто не напоминает в окружающем пространстве. Но стоят же вулканические столбы Кара-Дага перед плато Тепсень над Коктебелем, где когда-то слуги народа сожгли дом Киселева? Разве не там Света Офелия собирала выветренные из склона осколки индоевропейской шнуровой керамики пятитысячелетней давности? Там, среди каменной пустыни, на пыльном гребне у подножия Шайтан Кая, склеивая досарматскую жертвенную посуду, со значением на сонливом от солнца лице, Офелия казалась ангелом, посланным принять, наконец, у язычников жертву, которую проспали их небесные благодетели. Ее лицо, всегда подчиненное невесомости дыхания и взгляда, в самом деле, нездешним образом преображалось, когда она клала себе за щеку бусину с божками эламитов и, глядя сквозь закрытые веки на солнце, искала в наступающих на нее световых пятнах признаки высшей воли.

Сергей Батоврин (Аэросфинкс Террэйн 1969 – 1977)

Офелия. Часть экспозициикспозиция группы «Волосы» 1975.